Её прошлое - Страница 35

Кен недовольно хмыкнул.

— Это влияние улицы. Она не виновата, что растет в таком окружении. Какой из меня воспитатель? Я сам вырос на улице, мне нечего дать ей.

— Не будь слишком суров к себе и к ней, Кен. Линду нельзя назвать пропащей. По сравнению со многими своими приятелями она вполне нормальный подросток.

— Ее дружки для меня настоящая проблема. — Кен тяжело вздохнул. — Как мне убедить Линду, что она достойна лучшего будущего? Как внушить ей мысль о ее превосходстве над ублюдками, которыми она окружена?

— Я не знаю. Всех нас формирует среда, и с этим ничего не поделаешь. И все же человек способен вырваться из замкнутого круга своей судьбы. Когда я наконец набралась храбрости и ушла от Тома — это был первый шаг к освобождению от власти обстоятельств, от диктата моей среды. А Линда…

— Что ты хочешь этим сказать? Ведь у тебя, наверное, были веские причины уйти от Тома?

Кен умышленно направил разговор в другое русло. Эбигейл впервые упомянула о своем первом браке, и ему хотелось узнать поподробнее историю ее замужества.

Прежде чем заговорить, Эбигейл сделала несколько глотков воды из высокого стакана и аккуратно поставила его на белоснежную скатерть.

— Я вышла замуж за Тома на втором курсе университета, где изучала английскую литературу. Однако мои родные вовсе не считали, что я должна окончить высшее учебное заведение и получить степень. Просто сложилась такая традиция: все женщины из семьи Ричардсон посещали университет и слушали лекции по английской литературе. Однако главным для них являлось удачное замужество, а не образование. Моя тетя, получившая ученую степень, считалась у нас в родне белой вороной. — Эбигейл немного помолчала, собираясь с мыслями. — Том очень настойчиво ухаживал за мной, он умел произвести приятное впечатление. Обаятельный, честолюбивый, обладающий хорошими манерами. Что еще требовалось от мужчины нашего круга? Все мое окружение полагало, что наш брак идеален. Если друзья и родные наперебой твердят, что тебе страшно повезло с мужем, трудно сердиться на такие пустяки, как, например, растрата приданого. Но, когда денежки подошли к концу, поползли упорные слухи, что Том всерьез взялся за моих так называемых подружек.

— Ты хочешь сказать, что он изменял тебе? — изумился Кен, не в силах представить, как можно по доброй воле заводить кого-то на стороне при такой жене, как Эбигейл.

— Мой муж оценивал ситуацию совсем иначе. Он заявлял, что я неумелая и неловкая в постели и сексуальная неудовлетворенность толкает его в объятия других женщин.

Эбигейл с трудом далось это признание. Опустив глаза, она долго молчала. Кен был потрясен ее словами.

— И ты поверила ему? — наконец вымолвил он.

— А как же иначе, Кен? Я была очень наивной и неопытной. Когда я стала намекать отцу, что его любимый зять нарушает супружескую верность, он всю вину за это возложил на меня. Мне напомнили, что, как бы порой ни складывались обстоятельства, Ричардсоны никогда не опускались до развода. Отец прямо сказал мне, что я должна или наладить отношения с мужем, или закрыть глаза на его похождения.

Кена охватила жалость к Эбигейл, которая, оказывается, пережила так много унижений и несправедливости за свою жизнь. А он-то считал ее избалованной неженкой! Как легко мы ошибаемся в людях!

— Вернувшись однажды домой в Ванкувер после очередного тяжелого разговора с отцом, я застала Тома в постели с очередной пассией. Это была жена его босса. Мое терпение лопнуло, я поняла, что никогда не смогу жить по законам своей семьи. Я заявила, что ухожу и они вольны делать все, что хотят. А сама позвонила боссу Тома и сказала ему, где он может найти свою супругу. — Эбигейл скривила губы в презрительной усмешке. — Потом я отправилась к адвокатам и велела им начать бракоразводный процесс. Нет, наверное, нужды говорить, что он длился очень долго и походил скорее на битву, нежели на судебное разбирательство. Отец умер, так и не дождавшись его окончания. Мне бы очень хотелось думать, что он простил меня, но…

— Ради Бога перестань! Ты ни в чем не виновата, за что старик, по-твоему, должен был прощать тебя? — не выдержал Кен. — Черт возьми, Эбби, я не знаю, кто во всей этой истории вызывает у меня наибольшее возмущение — этот идиот, твой бывший муженек, спесивый отец или ты сама, позволявшая подобным образом обращаться с собой?

Эбигейл понимала, что причиной столь неожиданной вспышки гнева Кена было глубокое сочувствие к ней, которое вызвал в его душе рассказ. Тем не менее недовольные взоры всех присутствующих, — а посетителей в ресторане значительно прибавилось, — обратились к ним, и Эбигейл это очень не нравилось. Не хватало еще каким-нибудь безобразным скандалом испортить чудесный вечер, с тревогой подумала она.

— Тихо, успокойся! — Эбигейл сжала руку Кена. — На нас смотрят.

— Пусть смотрят! — Кен все же чуть понизил голос. — Я хочу, чтобы ты запомнила то, что я тебе сейчас скажу. Ты меня внимательно слушаешь?

Эбигейл кивнула. Ей казалось, что черные как ночь глаза Кена смотрят ей сейчас прямо в душу. Они сидели, не разжимая рук. Сердце Эбигейл гулко билось в груди.

— Ты самая прекрасная, самая сексапильная, самая потрясающая женщина на свете. — Кен нежно погладил Эбигейл по щеке. — Твой бывший муж был просто мошенником. В ту ночь, когда я привел тебя в свой гостиничный номер, меня соблазнило вовсе не твое богатство, а ты сама. Когда я вот так близко смотрю на тебя, мне никогда не приходит в голову мысль о каких-то вонючих деньгах. И сейчас, поверь, вовсе не по причине экономии своих финансовых средств я прошу тебя, не дожидаясь десерта, отправиться домой и заняться… ты сама знаешь чем.